Терапия и психологическое консультирование

Меня зовут Булат Гарипов, мне 45 лет, я занимаюсь терапией. Под терапией (др.-греч. θεραπεία «уход, лечение») понимаю оказание психологической (немедицинской) помощи в формате разговоров. И что, разговоры помогают? Помогают, но не разговоры, а отношения между вами и терапевтом. Раз психика обретает форму в отношениях (семья, например) и если она сформировалась не так, как хотелось бы (там жмет, тут натирает), то и «лечить» ее нужно соответственно.

И раз уж у нас тут намечаются отношения, то прежде всего вы выбираете человека. О том, что я за человек, можно узнать из моих заметок или продолжить читать дальше, на некоторые из заметок я буду ссылаться.

Я — психотерапевт, практикую более четырех лет и опираясь на эту практику могу сказать, что работаю в психодинамическом подходе, который раскрывает влияние бессознательного на вашу жизнь. Если его игнорировать, то бессознательное будет постоянно брать верх и иногда это заканчивается трагически. Но можно разобраться как оно устроено и «познать себя», а для этого как раз и нужна психотерапия. В итоге вы начинаете лучше чувствовать себя, как буквально, так и в смысле ощущения и понимания. Появляются новые способы выстраивать свою жизнь и принимать решения, которые определяются не только бессознательным. Как вы этим новым опытом воспользуетесь — решать вам.

Из той же практики вижу, что мне близко гуманистическое направление психотерапии и клиенты это подтверждают.

Главным в таком подходе является уникальность клиента, его способы адаптации к жизни и цель терапии в том, чтобы научиться жить в согласии со своей природой:

Когда люди заблудились и растерялись, они менее всего нуждаются в том, чтобы с ними обращались как с больными или неспособными. То, что им действительно нужно, так это некоторая помощь в исследовании местности, на которой они оказались, и определении правильного курса с тем, чтобы они могли снова найти свою дорогу. <…>

Целью (терапии) является помощь людям в развитии и укреплении их персонального способа энергичного взаимодействия с теми задачами, которые ставит перед ними жизнь. В результате некоторые клиенты могут прийти к заключению, что менять им нужно очень немногое или вовсе ничего, поскольку сама жизнь приобретает для них большее значение. Другие же, наоборот, могут произвести существенные перемены, когда они осознают, что их теперешнее жизненное направление является совсем не тем, чего бы они хотели.

Эмми ван Дорцен, «Практическое экзистенциальное консультирование и психотерапия»

На сессиях это выглядит как работа с проблемами в отношениях:

• С людьми или близким человеком. Сам нахожусь в длительных отношениях более 12 лет, хотя есть опыт и развода, и расставаний
• С родителями и другими важными фигурами. У меня, например, это ранняя травма/гиперчувствительность (берегу себя от людей). Как следствие трудности с выражением эмоций и c агрессией (берегу людей от себя)
• С работой и деньгами. Сам я прошел путь от безработного через наемного работника до руководителя собственной фирмы
• С миром, наконец (а он меняется!). Потеря смысла жизни или его поиск, самоопределение.

Отдельной строкой идут травмирующие события, тревоги и страхи, депрессия или апатия. Кстати, самая первая клиентка пока что оказалась самым трудным и сложным случаем в моей практике. Тем не менее ходит уже пятый год, изменения идут (пусть и медленно), терапия работает.

Вообще, для меня каждый клиент уникален, я не свожу его к общим схемам, принимаю и люблю его таким какой он есть и подбираю для него свою терапию. Скриншот выше как раз иллюстрирует индивидуальность подхода: в случае этого клиента лучше подошло экзистенциальное направление, хотя у меня большой опыт посещения гештальт-групп (об этом дальше), а в работе я в основном опираюсь на психоанализ и юнгианский анализ.

Вот, например, серия заметок про уровни развития в профессии (любой, не только психотерапевта) через призму психоанализа и юнгианского анализа:

Писал я их, взяв за основу героев комиксов (Халка, Бэтмена, Железного Человека и т.д.). Начав с уровней развития в профессии, я перешел к социальным ролям и личным качествам, затем разобрался с персоной, индивидуацией, самостью, и, наконец, прошелся по этапам развития ребенка. Это похоже на работу клиента в терапии, когда он вместе с терапевтом разбирается в себе.

Так что с теорией у меня все в порядке, хотя с образованием необычная ситуация. За более чем 10 лет учебы, а образовывался я как «официально», так и самостоятельно, набежало более 800 часов личной и групповой терапии (об этом дальше). Однако я до сих пор так и не нашел подходящего мне образования, которое бы меня полностью устроило.

Зато это дало и дает возможность учиться не в конкретном вузе, а выбирать учителей и мастеров своего дела из различных направлений: гештальт-терапевтов, психоаналитиков, юнгианцев, экзистенциалистов и т.д.

Свои соображения на этот счет я вновь оформил в серию заметок, из которых становится понятно почему хороший терапевт вас не понимает, чем образование отличается от знаний и почему наличие диплома еще ничего не гарантирует:

Все это подтверждается на практике, ну а последняя успешно развивается: клиенты, если не уходят через 5-10 сессий (не подошел, бывает), остаются минимум на год.

Кроме того, я обладаю некоторыми особенностями психики, которые помогают мне в работе. Что за особенности? Если в двух словах, то чтобы быть хорошим психотерапевтом, нужно немного «сойти с ума» для получения доступа к внутреннему миру бессознательного. Насколько немного? Чтобы смочь вернуться обратно в реальность. У меня эта опция идет «из коробки» (черепной, буквально).

Тем не менее, я не сразу пришел к тому, чтобы стать терапевтом и это не первый раз, когда я сменил сферу деятельности. В 2004 ушел из аспирантуры Казанского Государственного Университета, предварительно убедившись, что поступив в нее ничего не приобрел. Помню, как нелегко мне это тогда далось. Жил себе, жил, побеждал на олимпиадах, закончил школу с золотой медалью, затем университет с красным дипломом и вдруг, оп, все бросаю и ухожу в совершенно другую область — графический дизайн.

Непросто так резко изменить свою жизнь, особенно если никогда этого раньше не делал и нет поддержки близких людей или психотерапевта (на тот момент у меня ее не было). Но я справился и спустя пару лет получил приглашение на работу в культовую на то время Студию Артемия Лебедева. Это был следующий серьезный поворот: переезд в Москву, карьера дизайнера в одной из крупнейших компаний страны. Думал несколько месяцев, однако к Лебедеву не пошел, решив двигаться дальше самостоятельно.

Так вышло, что в этой жизни я многого добивался сам: будучи студентом, самостоятельно освоил компьютер (нужно же было на чем-то дизайнерить), который сам же и купил. Затем, когда захотел стать арт-директором, ходил по агентствам города предлагая себя на эту позицию. Меня или не брали, или брали, но в качестве дизайнера, поэтому сам стал сначала арт-директором, а потом и руководителем собственной дизайн-студии, помогая продвигаться российскому бизнесу на зарубежные рынки.

В 2015 году в своем дизайнерском познавательно-развлекательном резюме я писал:

Тем не менее, курсе на четвертом понял, что физика — это не мое. Что «мое», я тоже пока не знал, но если бы мне сказали: «Булат, через несколько лет ты будешь работать дизайнером», я выразительно посмотрел бы на этого человека о_0 и покрутил пальцем у виска.

Когда я решил стать терапевтом, у меня были похожие чувства. Заниматься терапией я никогда особо не планировал и даже сопротивлялся, но «человека часто приводит к судьбе дорога, по которой он от судьбы убегает»:

От «судьбы» я бегал 10 лет. За это время накопилось более 650 часов разнообразного клиентского и терапевтического опыта в различных форматах с разными терапевтами:

• Более 150 часов личной терапии. Точную цифру не скажу, потому что в разные годы ходил с разной периодичностью: от 2-4 сессий в месяц в начале терапии до сессии раз в квартал в конце. Мне повезло, я нашел своего терапевта с первого раза. Джамиля Нугманова, спасибо!

• Она же в 2014 году позвала меня в группу обучения на гештальт-терапевта (1 ступень базового курса по гештальт-терапии), которую вела совместно с Надеждой Ничипоренко, доцентом кафедры медицинской и общей психологии и педагогики Казанского Государственного Медицинского Университета. Я познакомился с методом, основными понятиями и принципами гештальт-подхода, приобрел личный терапевтический опыт в группе. На ней начал открываться людям и понял, что первый год — это лишь начало, хотя, на первый взгляд, срок немалый: 6 раз в год в формате трехдневных интенсивов по 30 часов, итого 180 часов.

• Затем еще две терапевтических группы: первая — в формате аналогичных интенсивов с Габриэлем Цуркану и вторая — регулярные еженедельные 3-часовые встречи, которую в течение полугода вела вновь Джамиля Нугманова совместно с процессуальным терапевтом Рустэмом Мухаметзяновым. Это еще 120+ часов и понимание, что гештальт-терапия мне не очень подходит.

• И, наконец, два года (200 часов) в онлайн-группе Дмитрия Смирнова, которая формально не являясь обучающей, внесла тем не менее наибольший, если не ключевой, вклад в понимание себя и в мое гуманитарное образование (и она не была бы возможна без предыдущих трех).

После всего случившегося, оказалось, что я тоже терапевт. Но все же решил перепроверить, вдруг показалось.

Начал вести свою практику и спустя три года понял, что нет, не показалось, поэтому прошел программу профессиональной переподготовки «Психологическое консультирование и психодиагностика» (620 часов), чтобы все это официально оформить. Дали диплом о профпереподготовке от московского института с государственной лицензией и буквой Ψ на печати.

В конце того же 2023 пошел на вторую ступень базового курса «Теория и практика гештальт-терапии» (420 часов) в Московском гештальт институте, чтобы определиться с тем, куда развиваться дальше и попутно проверить свое ощущение, что гештальт — это все же не мое, несмотря на большой бэкграунд.

Отучившись 1 год (140 часов), окончательно убедился в правильности своих чувств: да, я не гештальтист. Кроме того, один из приглашенных опытных тренеров, который до этого меня не знал и видел первый раз в жизни, в конце второй трехдневки подтвердил, что с такой психикой, как у меня (а психотерапия — это взаимодействие психики терапевта с психикой клиента), нужно развиваться в направлении психоанализа, а я это собственно и делаю с начала своей практики.

Кстати, а почему я не продолжил обучение на гештальт-терапевта сразу после завершения первой ступени? Все просто: на тот момент я не собирался стать терапевтом, учился больше для себя, поэтому решил не продолжать, а открыл свою школу дизайна. За последующие 6 лет, которые я обучал ребят, понял что:

• все это время я занимался больше людьми, чем дизайном, и судя по их отзывам они достигали не только профессиональных, но и личных целей.

• в процессе обучения ступор в работе часто возникал вследствие того, что мы докапывались до их психологических проблем и хотя это и не входило в рамки дизайнерской работы над проектом, получалось с ними разобраться:

Еще я понял, что не только я учил людей, но и они учили меня. Каждый человек появлялся в нужный момент времени и помогал мне разобраться с той или иной проблемой в моей жизни. В книге «Дар психотерапии» Ирвин Ялом пишет следующее:

Я предпочитаю видеть себя и своих пациентов как «попутчиков». Этот термин уничтожает различие, стирает грань между «ними» (страдающими) и «нами» (исцеляющими). Во времена студенчества я склонялся к идее вселечащего терапевта, но по мере того, как я взрослел, создавал тесные, дружеские отношения с коллегами, встречался с пожилыми мэтрами, был призван оказать помощь моим бывшим терапевтам и учителям, а затем и сам стал наставником и старшим товарищем, я был вынужден постигнуть всю мифическую природу этой идеи. Мы все вместе принимаем участие в процессе: здесь нет ни терапевтов, ни людей, которые были бы неуязвимы перед лицом трагедий, просто неотъемлемых для человеческого существования и это мои попутчики.

Действительно, люди, с которыми я общался с начала моей личной терапии — «это мои попутчики». Читая все эти годы различные книги по психотерапии я находил в них себя и ситуации, которые у меня были в отношениях с близкими мне людьми: клиентами, учениками, терапевтами, в терапевтических группах.

Терапия и правда похожа на путешествие. Если представить психику как некую территорию, то у вас за много лет выработались знакомые пути движения по ней, причем они не всегда оптимальны: иногда приходится делать большой крюк, хотя можно срезать или приходится перелезать через стену (если еще получается перелезть), хотя в этой стене есть дверь, но вы ее просто не замечаете.

Кто-то сидит на вершине небоскреба и никуда не ходит, а у кого-то есть неисследованные области или районы, в которые трудно ходить по каким-то причинам. Бывает и такое, что вообще непонятно куда идти и зачем.

В такой ситуации терапевт выступает опытным гидом-проводником с которым можно пройти туда, куда одному, допустим, идти страшно или кажется, что прохода нет. Вы осваиваете нужные вам направления, а терапевт вас в этом поддерживает.

Терапия при таком раскладе — про знание своей территории и в этом смысле нельзя стать кем-то другим, кроме того, кем ты являешься на самом деле:

Изменение происходит тогда, когда человек становится тем, кто он есть на самом деле, а не тогда, когда он пытается стать тем, кем он не является. Изменение не происходит через намеренную попытку изменить себя самого или кого-либо, но происходит тогда, когда человек старается быть тем, кто он есть на самом деле – быть полностью вовлеченным в настоящее.

«Парадоксальная теория изменений» Арнольда Бейссера

Проще говоря, себя нельзя изменить, но возможно быть собой.

Предлагаю «путешествовать» дальше вместе, чтобы изучать старые и осваивать новые территории. Записывайтесь на пробную онлайн-сессию: t.me/bulatagram или bulat@findsense.ru