Раз уж я подался в терапевты, то прежде всего необходимо разобраться с образованием. Наткнулся на днях на заметку детского психолога:
Мне казалось, что я знаю, как правильно воспитывать своего ребенка! (Оля, ты ж психолог)
Я с отличием закончила факультет психологии Ярославского государственного университета. Проработала более 10 лет в научной лаборатории Гимназии им. Давыдова, наблюдала и разрешала десятки трудных ситуаций общения в неделю. Защитила кандидатскую диссертацию в области детской психологии.
Я была абсолютно уверена, что воспитание своего ребенка будет для меня безоблачным и спокойным. Я считала, что я осознанный, ну или хотя бы вменяемый родитель. Однако оказалось, что сохранять научный подход и здравый смысл очень трудно, когда оказывается, что у твоего трехлетнего ребенка есть свое понимание о том, как устроена жизнь. Ты торопишься на работу – он не хочет идти в садик, ты пытаешься быстро перекусить – он не может определиться с тем, что будет есть, ты пытаешься купить продукты в магазине – он устраивает истерики возле кассы, ты выкраиваешь время в своем графике, чтобы пойти с ним погулять, а он упорно говорит: «НЕТ!»
Хм, а ведь так и есть: образование еще ничего не гарантирует. Терапевты (и не только они) прежде всего пишут про свои положительные стороны: диплом по специальности, курсы повышения квалификации, стаж практики и т.д.
Например, Джамиля — мой личный терапевт. Клинический детский психолог, супервизор и тренер (сама учит терапевтов), более 10 лет стажа. Помогла ли она мне? Да, но до определенного момента. К ней я ходил как в безопасное место, в котором можно отдышаться от трудностей мира, разобраться с тем, что делать, набраться сил и действовать дальше.
И пока у меня была потребность в такой поддерживающей терапии, все шло отлично. Но, в конце концов, мы дошли до момента, когда я был готов дальше погружаться в глубины бессознательного, но она идти туда со мной оказалась не готова, в чем честно призналась.
К счастью для меня, я (не)случайно вышел на блог Дмитрия Смирнова и в одной из заметок нашел описание того, что со мной происходит. Далее, читая его заметки, я фактически получил карту своей внутренней территории, поэтому когда у него появилось место в группе, я не задумываясь туда пошел. Помог ли мне Дмитрий? Да, хотя формального образования у него нет и он сам себя называет самозванцем, — это не мешает ему быть хорошим психотерапевтом.
Более того, помочь может человек без терапевтического образования и опыта! Удивительно, но когда я пришел на группу к Дмитрию, то сразу почувствовал, что пройти по моей территории поможет мне не он, а участница группы и, действительно, все в итоге так и получилось. Благодаря ее поддержке я разобрался с глубинными чувствами и, мне кажется, тут важен язык, на котором идет разговор, а она общалась со мной на моем языке:
Почти физически чувствую, как ты внутри этого саркофага бьешься, пытаешься достучаться. Как будто нас разделяет толстая стена из мутного стекла. И вот подхожу поближе — а к стеклу с той стороны начинают прикладывать листочки с цитатами, историями, теориями, изредка мелькнет силуэт вдалеке. Что с этим делать, непонятно, а от бессилия устаёшь
Что же получается? Терапевт с формальным образованием, терапевт без формального образования и «терапевт» без образования вообще. И все помогли!
Ощущение, что от образования ничего не зависит. В определенном смысле так и есть: различные виды терапии одинаково эффективны вне зависимости от используемых подходов, методов и т.д. Впервые эту идею озвучил Сол Розенцвейг в 1936 году, остроумно назвав ее Dodo Bird Verdict в честь сцены из книги Льюса Кэррола «Алиса с стране чудес», в которой некоторые персонажи намокают и, чтобы высохнуть, птица Додо устраивает соревнование.
Все должны были бегать вокруг озера, пока не высохнут. Никому не было дела до того, кто сколько пробежал и как далеко, но в итоге все высохли. Когда они спросили у Додо кто выиграл он долго и упорно думал, а потом сказал: все победили, и все получают призы!
Аналогичные сравнение основных видов психотерапии снова и снова не находит между ними почти никакой разницы с точки зрения результатов. Похоже, что любая терапия лечит не потому, что у неё эффективные методики, а благодаря созданию отношений между терапевтом и клиентом: смотреть через человека на его особенности, а не наоборот.
Иначе есть риск попасть в ситуацию, описанную Нэнси Мак-Вильямс в «Психоаналитической диагностике»:
Одна из главных тем моей книги – бесплодность вынесения «диагноза», основанного только на внешнем проявлении проблемы. Фобия у пациента с депрессивным или нарциссическим характером – феномен, сильно отличающийся от фобии человека, у которого она является чертой характера. Одна из причин того, почему психодиагностика пользуется такой дурной репутацией, состоит в том, что она проводится очень плохо: людям просто приклеивают ярлык, основываясь лишь на внешней стороне жалобы пациента.
Проще говоря, терапевту легче работать по справочнику: ну, все понятно, вы парам-пам-поид, будем вас от этого «лечить». Но я видел на терапевтических группах нескольких человек моего типа характера, и это совершенно разные люди, хотя на первый взгляд кажется, что «диагнозы» у нас одинаковые.
Поэтому хорош тот терапевт, который не понимает, что за человек сидит перед ним и разбирается вместе с ним. Как говорил Бион Уифред: «В любом кабинете можно увидеть двух довольно напуганных людей: пациента и психоаналитика. Если этого нет, то тогда вообще непонятно, зачем они пытаются выяснять общеизвестные истины».
В этом смысле со стороны терапевта помогает человек, а не его образование и оно не должно над ним довлеть. Образование может лишь подсказать, как обходиться с тем, что порождается на терапии:
Что же касается намерения исследовать себя, очень сложно, если вообще возможно, заниматься осмысленной психоаналитической работой без опыта прохождения собственной терапии. Более того, это просто лицемерие — просить наших пациентов делать что-то, что мы не готовы сделать сами. Неправильно и нечестно просить пациентов следовать за своими мыслями, куда бы они ни вели, когда мы сами не можем следовать за своими. Только побывав в роли пациентов, мы сможем понять, каково приходится нашим пациентам, и какую бурю иррациональных чувств может вызывать терапия. Мы не можем в полной мере понять перенос или сопротивление, читая об этом в книгах и даже наблюдая их в ком-то. Мы должны сами пережить это. И нет смысла проходить терапию для «профессионального развития». Мы должны проходить ее так же, как и наши пациенты — как страдающие люди.
Цитата выше — из работы Джонатана Шедлера «То было тогда, сейчас — так», в которой очень доступно и понятно объясняются ключевые моменты психотерапии.